Autour des textes traduits,

Alexander Ostrovsky, L’Orage

Katherina. Donc, esc-que tu, Varia, me plains?

Varvara. Evidement, c'est dommage.

Katherina. Ca signifie, que tu m’aime? (Baiser fort.)

Varvara. Mais pourquoi je ne dois pas t'aime?

Katherine. Merci a toi! Tu es trop mignonne, moi-même je t`aime jusqu'à la mort.

Silence

Katherina. Tu sais ce qui m'a traversé a l’esprit?

Varvara. Quel?

Katherina. Pourquoi les gens ne volent-ils pas?

Varvara. Je ne comprends pas de quoi tu parle.

Katherina. Je dis, pourquoi les gens ne volent-ils pas comme des oiseux? Tu sais,
mais parfois je pense que moi, je suis l'oiseau. Quand tu es sur une montagne, et te
pousse a voler. Je courais, levais les mains et volais. Essayez quelque chose
maintenant ? (Veut courir)

Varvara. Que-ce que tu inventes?

Katherina. (en soupirs) à quel j'étais fringant! Je me suis flétri déjà chez vous.

Varvara. Tu pense que je ne vois pas?

Katherina. A telle j’étais? Je vivait, ne souciais pas de rien, comme un oiseau en

liberté. Ma mère m’adorait, elle m’habillais comme une poupée et m’obligeais pas de
travailler; ça c’était qu’est-ce je veux, ça faire. Tu sais comme je habitais à la
jeunesse? Moi, je te vais raconter maintenant. J'avais l'habitude de me lever tôt le
matin; si c’était l’été alors je vais a la source, je me lave, j’apporte de l’eau chez moi
et arrosait tous-tous des fleurs à la maison. J’avais beaucoup de fleurs chez moi. Puis,
nous allions à l’église avec ma mère, tous les monde et vagabondes. Ils étaient
toujours chez nous, des vagabonds et des mante religieuses. Quand nous sommes
revenus de l’église, nous nous asseoir pour un travaille, plus souvent en d`or sur le
velours et les vagabondes commençaient raconter: où ils étaient, ce qu'ils ont vu, des
hagiographies différents ou ils chantions des poèmes. A telle manière le temps
écoulait jusqu’à l`heures de déjeuner. Après les vieilles allaient dormir et moi, je me
promenais dans le jardin. Ensuit, plus tard dans la soirée, et dans la soirée encore des
histoires et chantant. C'était trop bien!

Александр Островский, Гроза

Катерина. Так ты, Варя, жалеешь меня?

Варвара. Разумеется, жалко.

Катерина. Так ты, стало быть, любишь меня? (Крепко целует.)

Варвара. За что ж мне тебя не любить-то?

Катерина. Ну, спасибо тебе! Ты милая такая, я сама тебя люблю до смерти.

Молчание.

Катерина. Знаешь, мне что в голову пришло?

Варвара: Что?

Катерина. Отчего люди не летают?

Варвара. Я не понимаю, что ты говоришь.

Катерина. Я говорю, отчего люди не летают так, как птицы? Знаешь, мне
иногда кажется, что я птица. Когда стоишь на горе, так тебя и тянет лететь. Вот
так бы разбежалась, подняла руки и полетела. Попробовать нешто теперь?
(Хочет бежать.)

Варвара. Что ты выдумываешь-то?

Катерина (вздыхая). Какая я была резвая! Я у вас завяла совсем.

Варвара. Ты думаешь, я не вижу?

Катерина. Такая ли я была! Я жила, ни об чем не тужила, точно птичка на воле.

Маменька во мне души не чаяла, наряжала меня, как куклу, работать не
принуждала; что хочу, бывало, то и делаю. Знаешь, как я жила в девушках? Вот
я тебе сейчас расскажу. Встану я, бывало, рано; коли летом, так схожу на
ключок, умоюсь, принесу с собой водицы и все, все цветы в доме полью. У
меня цветов было много-много. Потом пойдем с маменькой в церковь, все и
странницы, – у нас полон дом был странниц; да богомолок. А придем из церкви,
сядем за какую-нибудь работу, больше по бархату золотом, а странницы станут
рассказывать: где они были, что видели, жития разные, либо стихи поют. Так до
обеда время и пройдет. Тут старухи уснуть лягут, а я по саду гуляю. Потом к
вечерне, а вечером опять рассказы да пение. Таково хорошо было!